Электрический чайник встал на подошву и тут же зашумел, а спустя минуту тихо клацнул кнопкой. Я заварила чай, разлила его по чашкам, достала из холодильника тарелки с мясной нарезкой и сыром, уложила на блюдце тонкие кружочки лимона. А потом выгрузила все на стол, к стоящему в центре торту, и села напротив Инги.

— А тетя Маша где? Уволилась? — поинтересовалась та, добавляя в чашку сахар.

— К дочке поехала, говорит, давно не была, соскучилась. Так что я теперь тут одна, — говорить о себе не хотелось. — Так кому ты дом сдала? — спросила у подруги.

Крыся покосился в мою сторону и ловко переместился ко мне на колени.

— Инженеру, — ответила Инга. — Тому, что со строительной бригадой приехал.

— Самойлову?

— Да, ему, — кивнула Брягинцева.

Она отпила глоток и задумчиво посмотрела на меня поверх чашки. Русая прядь выбилась из косы, и Инга заправила ее за ухо.

— И как он тебе?

— Кажется, нормальный мужик, — пожала плечами подруга. — Главное, чтобы не заметил того, что ему видеть не положено.

— Егор не хотел посторонних в поселок пускать, — пояснила я. — Районное начальство настояло.

Начальство настояло, а мой муж теперь из-за этого целыми днями на стройке пропадает. Не доверяет пришлым, следит, чтобы проблем не возникло.

Я отломила вилкой кусочек торта. Пропитанные абрикосовым джемом слои мягко спружинили. Крыся жалобно мяукнул.

— Держи, проглот, — протянула ему ломтик сыра.

Усатая морда тут же ухватил зубами ноздреватый кусочек, и тот мгновенно исчез. А Крыся снова посмотрел на меня голодным взглядом. Нет, это не кот. Это недоразумение какое-то. И куда в него столько влезает? Полчаса назад умял куриные потроха, и все равно голодный!

— Хороший аппетит, — усмехнулась Инга и немного смущенно добавила: — Прям как у меня.

Я посмотрела на ее тарелку. От большого куска торта не осталось ни крошки.

— Вкусно, — словно оправдываясь, пояснила подруга и добавила: — А можно мне еще? Вообще-то я к сладкому равнодушна, а тут так захотелось, что остановиться не могу.

Я улыбнулась и положила щедрый ломоть «Захера».

Подруга тут же подцепила вилкой шоколадную глазурь, отправила ее в рот и довольно зажмурилась.

— Обалденно. Рецептом поделишься? — не открывая глаз, спросила она, а я присмотрелась к ней внимательнее.

Инга изменилась. Не внешне, нет. Внутренне. Появилось в ней что-то новое. Женственное. Мягкое. Пушистое даже, если можно так сказать. В голове мелькнула догадка.

— Стас уже знает?

Инга посмотрела на меня, и я увидела в голубой глубине ровный теплый свет, который только подтвердил мои мысли.

— Ты о чем?

— О ребенке.

Подруга покраснела. Первый раз видела, чтобы Инга, которая всегда выглядела невозмутимой и уверенной в себе, так смутилась.

— Не знает, — после небольшой заминки, ответила она. — Если честно, я и сама пока не уверена.

Брягинцева отложила вилку и подперла рукой щеку.

— Тест делала?

— Нет. Может, обычная задержка, чего раньше времени суетиться?

Это вряд ли. Я была уверена, что не ошиблась. Беременную женщину глаза выдают, они меняются, как будто новая душа из них выглядывает.

Звонок телефона заставил Ингу отвлечься.

— Да, сынок, — торопливо ответила она. — Что? Уже приехали? Жди во дворе, никуда не уходи, я сейчас подъеду.

Торт оказался забыт, подруга быстро встала из-за стола.

— Мне бежать нужно, Ник, — сказала она, подхватывая сумку и выскакивая в коридор.

— Подожди, я Никитке тортика отрежу, — я быстро располовинила «Захер», упаковала в пластиковый контейнер и сунула его в пакет. — Вот, держи, — отдала его нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу Инге.

— Спасибо, — не отказалась та, чмокнула меня в щеку и вылетела за дверь.

Я знала, почему она так торопится. Егор говорил, что Брягинцева не хотела, чтобы Никитка уезжал из Лога. Боялась, что с ним что-то случится.

Неудивительно после всего, что было.

Я сложила чашки в раковину, сполоснула их, убрала в шкаф и подошла к окну. Снег все так же сыпал с темнеющего на глазах неба. Вон какие сугробы намело! Я оперлась о подоконник и прижалась носом к стеклу, разглядывая двор. На душе было тихо и радостно. Все-таки хорошо, что Инга заглянула. Пообщалась с ней и сразу глупые сомнения и мысли ушли. И чего я разволновалась? Все у нас с Егором получится. Обязательно. Разве можно в этом сомневаться?

Калитка стукнула, и я увидела идущего по заметенной дорожке мужа.

— Гор!

Сердце радостно подпрыгнуло. Я рванула к двери и выскочила во двор.

— Ниша? Ты чего?

Голос мужа звучал взволнованно.

— Случилось что? — подхватывая меня на руки, спросил Егор.

От слегка колючей щеки пахло морозом и свежими опилками.

— Нет, — помотала головой и прижалась к бьющейся на шее венке.

— А чего выскочила? — хмыкнул Егор, укрывая меня полами дубленки и заглядывая в глаза.

— Соскучилась, — улыбнулась в ответ и потянулась к его губам. — Очень сильно.

Гор поцеловал меня, легко преодолел расстояние до дома, взбежал по ступенькам.

— И я соскучился, — тихо сказал муж, и в глазах его загорелся яркий янтарь.

Не спуская меня с рук, Егор скинул дубленку и пошел прямиком в спальню.

— Очень сильно, — повторил он мои слова, захлопывая за нами дверь.

Школьный двор был ярко освещен фонарями. В их желтом свете падающий с потемневшего неба снег казался похожим на цветы мимозы. Он был таким же пушистым и совсем не холодным. Или это у меня на душе потеплело? Как встретила сынку, так и отпустило, словно та бетонная плита, что с утра на сердце лежала, рассыпалась в прах.

— Как съездили? — повернулась я к Нику, выруливая со стоянки.

Снег повалил сильнее. Дворники замельтешили, растирая по стеклу налипающую белую кашу, зашумели, включились на полную мощность.

— Нормально, — ответил Никитка и тут же жалобно спросил: — Мам, а у тебя покушать ничего нет?

Узнаю своего ребенка!

— А вас что, не кормили?

— Кормили, но давно. Часа два назад. А пирожки мы с Линкой сразу съели. Я с ней поделился.

Я насмешливо покосилась на сына. Вряд ли худышка Ангелина, похожая на маленькую легкомысленную стрекозу, могла помочь моему проглоту уничтожить все припасы. Скорее уж, она без конца болтала, а Ник ел за двоих и слушал.